Левитан за работой

Философской значительностью отмечена картина Над вечным покоем, которой сам художник придавал большое значение. В образе разверзшихся пространств грозового неба и взбудораженной водной стихии как бы сфокусировались взбаламученная российская действительность, накаленное брожение умов и готовое прорваться долготерпение российского общества. Образ картины Над вечным покоем вызывает множество ассоциаций, аллюзий, предположений. По-своему это свидетельствует о широте замысла художника. Ощущение мощи природной стихии и подразумеваемых в ней смысловых значений легко прочитывается в нарочитости экспрессивной пластики картины. Мотив, композиция, цветовая гамма глубоко характерны для русской природы. При этом надо подчеркнуть, что непременным условием пейзажей Левитана 1890-х годов становится выбор мотива. В мотиве художник искал соответствия своим идеям, переживаниям, концепциям. Но художник не только искал, но и «складывал», воображал, разрабатывал картинный образ, адекватный возникшему в сознании замыслу. Мотив обозрения мира с птичьего полета имеет много общего с картинами Нестерова. Композиция картины Над вечным покоем находит аналогию в полотне На горах (1896) и в более поздних произведениях Нестерова. Конкретный вид представляется обширной земной сферой, необъятным миром, пронзительным понятием родины. В этих картинах нет религиозного чувства, но есть философское общение с небом, единение с высоким и горним. И не случайно в картине Над вечным покоем встает образ грозной России, чреватой непредсказуемыми порывами. Это полотно - одно из самых экспрессивных произведений художника, динамичных и «ассоциативных».

Принято считать, что Левитан - живописец спокойной ясности, бескрайних равнин, протяженных горизонтов, медлительных чувствований. Над вечным покоем опровергает такое мнение. Появившаяся в картинах динамика связана с иным мировосприятием, чем в ранее упомянутых произведениях. Совсем другая философия, иная концепция жизни просматриваются в картине Свежий ветер. Волга (1895). Она оптимистична. Это не только изображение Волги и природы в целом. В картине схвачен образ самой жизни, характер российской действительности. Светлый солнечный день, и жизнь как движение, как постоянный круговорот энергии, в который вовлечены люди и природа. Жизнь как деяние, олицетворение ее - оживленная водная трасса, заполненная движением пароходов, суетой людей. Жизнь, представляющаяся художнику общественным благом. Полотно Свежий ветер. Волга посредством пейзажа подводит зрителя к такому восприятию действительности, которое можно понять как овеществленную идею блага. Жизненная среда картины оптимистична, полна энергии, свободы, раскрепощенности, вольнолюбия, воспринимается не природным, а общественным благом, общественным достоянием. Идея эта не нова, не в меньшей мере она проведена и в творчестве Шишкина. Левитан в этом смысле использовал методологические черты реализма, выразив их в пейзажных образах.
Та же идея развита в Золотой осени (1895), в которой достигла совершенства почти физически ощутимая передача звонкой сухости листвы, свежей озими и холодного синего неба. И в Марте (1895), где интимное восприятие бытовой среды передано в ощущении теплого воздуха, растапливающего мартовский отяжелевший снег. И в картине Весна - большая вода (1897), и в некоторых других произведениях.

Левитану довелось мало прожить и много сделать. Диапазон его образов необычайно широк. Творчество его показало, какими возможностями обладает жанр пейзажа. Под пейзажной оболочкой предстала коренная проблематика современности. В его Владимирке громко звучат гражданственные ноты. В ранних деревенских сюжетах слышно звучание социальной укоризны. В чутких пейзажах позднего времени (Бурный день, 1897; Сумерки. Стога, 1899; У околицы, 1899; Лунная ночь. Деревня, 1897; Тишина, 1898; Сумерки. Луна, 1899; Сумерки, 1899), наполненных шорохами, звенящей тишиной, сумеречными настроениями как нельзя полнее воплощена социальная психология времени. Однако некоторые исследователи и толкователи творчества Левитана отводят этим настроениям слишком много места. Левитан не ограничивался «сумеречными» оценками своего времени. Мы видели, как широко открывается мир в его произведениях. Художник не замыкался на одной какой-либо идее. «Сумеречные» пейзажи заняли небольшую долю его творческих интересов. К тому же картины такого плана гораздо шире той или иной ностальгической идеи, они многогранны и емки. Пейзажи второй половины 1890-х годов необычайно психологичны, сердечны и музыкальны. Они напевны, как русская протяжная песня, как русское раздолье.
Глубокий психологизм - очень важная черта творчества художника. Настроение, которое он создавал в своих пейзажах, многогранно. В гамме чувств и эмоций Левитана ощущается перекличка с лиризмом Серова и, возможно, предвещает многое из того, что развилось в пейзажном творчестве «Союза русских художников». Собственно говоря, лирическая доминанта как содержательно-пластическая идея возникла у Левитана еще в конце 1880-х годов в картинах Вечер на Волге (1888) и После дождя. Плес (1889). Она развивалась и обрела психологическую остроту в картинах Тихая обитель, Вечерний звон, Вечер. Золотой Плес и т. д. Время наполняло ее разными значениями, меняло ее психологический тонус. Поэтому фазы творчества Левитана нельзя понимать как логическую смену одних образов другими. Эти образы постоянно пересекаются во времени, перемежаются, взаимообогащаются, взаимопроникают. И все же, хотя трудно очертить границы этапов, ясно, что время ставило на произведениях художника свою специфическую печать.

Левитан по-своему обогатил реалистическую пластическую традицию; ему присуща большая емкость вложенного в живопись смысла, поразительная натурная точность, учитывающая многогранные качества предметного мира. Вместе с тем поздняя живопись художника становится по-особому внимательной к воздушной среде, к самоценности пластики. Кисть еле касалась полотна. Мазок становился подвижным, динамичным, появилась некоторая эскизность письма, чутко улавливающая авторские настроения.
Живопись Левитана, с одной стороны, обобщается, обретает цельность, оперирует цветовыми массами, как в Летнем вечере (1899), с другой - становится эскизной, едва намеченной, как бы незавершенной (Лунная ночь, 1899; Сумерки. Стога, 1899; Последние лучи солнца, 1899). Такая эскизность необходима художнику в связи с его стремлением к материализации чувств, готовых ускользнуть от кисти художника. Художник словно боялся не успеть выразить свое вдохновение. Это связано с изменением масштаба обозрения жизни, ее характера, художественных задач, пластического метода. В названных работах Левитан вроде бы обращен к испытанной версии поэтизации прозаического. В действительности это не так В прозаическом фрагменте природы художник старался познать его глубинное содержание, проникнуть в скрытый порядок вещей, найти созвучие своему умонастроению в простом и незатейливом пейзажном мотиве. Чеховское, как порой говорили, «сумеречное» настроение было одной из характерных черт общественной психологии конца века. Левитан сумел почувствовать этот специфический социальный тонус времени, хотя, разумеется, не свел к нему свое творчество. Лирическая субъективность Левитана на самом деле воплощала духовный опыт его времени и в этом обладала объективностью, правдой выражения.
В последнем незавершенном полотне Левитана Озеро. Русь с очевидностью проявились живописные поиски художника, как бы начинающие в России пластику искусства нового века. Желание уловить меняющееся состояние атмосферы, переменчивость красок мира, подвижность воздуха, равно как и эскизная манера фиксации чувств и переживаний, явили собой результат иного метода осмысления мира. Былой масштаб мышления заменился зорким восприятием природных явлений, улавливанием их погодных состояний. В картине Озеро. Русь Левитан обогатил живопись взволнованной чувствительностью к меняющимся краскам, к изменчивости освещения, к вибрации цвета, отчего былой покой его картин сменился живым движением. Мазок динамичен. Кажется, он способен зафиксировать ускользающие состояния природы. Необычная яркость красок наводит на мысль о том, что художник пишет чистым, открытым цветом - по тем временам явное новшество.
В конце жизни Левитан опять писал деревню. Но интерпретация ее совсем иная, чем в деревенских сюжетах начала творчества. В картинах конца 1890-х годов художник вовсе не пытался выразить деревенское бытие. Он использовал его как повод для воплощения своих настроений. А эти настроения необычайно характерны для рубежа двух веков, когда умирало мировосприятие XIX века и еще не народилось новое время катаклизмов века ХХ-го."