» Первая » Вторая » Третья » Четвертая » Пятая » Шестая » Седьмая

Исаак Левитан
Михаил Нестеров

В школьные годы Левитан числился и работал в так называемой саврасовской мастерской. Там работал ряд талантливых учеников. Их объединял умный, даровитый, позднее погибший от несчастной своей страсти к вину Алексей Кондратьевич Саврасов, автор прославленной картины "Грачи прилетели". Надежды всей школы были обращены на пылкого, немного Дон-Кихота, Сергея Коровина и юных Костю Коровина и Исаака Левитана. Мастерская Саврасова была окружена особой таинственностью, там священнодействовали, там уже писали картины, о чем шла глухая молва среди непосвященных. Саврасовская мастерская должна была поддержать славу первой ученической выставки.

Левитану давалось все легко, тем не менее, работал он упорно, с большой выдержкой. Как-то он пришел к нам в натурный класс и написал не обязательный для пейзажистов этюд голого тела, написал совершенно по-своему в два-три дня, хотя на это полагался месяц. Вообще Левитан работал быстро, скоро усваивая то, на что другие тратили немало усилий. Первая ученическая выставка показала, что таится в красивом юноше. Его неоконченный "Симонов монастырь", взятый с противоположного берега Москвы-реки, приняли как некое откровение. Тихий покой летнего вечера был передан молодым собратом нашим прекрасно. К. Коровин поставил осенний пейзаж, давший тогда уже право ждать, что Костя будет отличным живописцем. На одной из последующих ученических выставок П. М. Третьяков приобрел в галерею небольшую картинку Левитана "Просека" ("Осенний день. Сокольники"), где идущую по дороге женскую фигуру приписал наш приятель, наш общий товарищ Николай Павлович Чехов, брат Антона Павловича. Подобные случаи сотрудничества художников в те времена бывали нередко: сказывали, что пейзажные фоны на "Охотниках на привале" и "Птицелове" Перова написаны были Саврасовым, а медведи на шишкинском "Утре в сосновом лесу" Савицким, на марине же Айвазовского Пушкин приписан Репиным.

Успех Левитана на ученических выставках принес ему немало огорчений: не только Сальери, но и Моцарты тех дней, да и поздней, не свободны были от чувства зависти к большому таланту молодого собрата. Но миновали тяжелые дни, работы Левитана стали охотно приобретать не задорого любители-москвичи. П.М. Третьяков не выпускал Левитана из своего поля зрения. К этому времени нужно отнести так называемый "останкинский период" жизни художника, когда он работал с огромной энергией, изучал ландшафт в его деталях, в мельчайших подробностях. Одновременно он страстно увлекался охотой. Если он не сидел часами на этюдах, то бродил с ружьем и со своей Вестой по окрестностям Останкина. По зимам он кочевал по меблирашкам, набитым всяким людом. Последними из таких шамбр-гарни были номера "Англия" на Тверской. Там часто мы виделись с ним; там в те дни жил, еще холостяком, наш общий любимец Алексей Степанович Степанов, Степочка, как все его звали, лучший после Серова анималист, выставка произведений которого так была бы желательна теперь. Помню я зимнюю ночь, большой, как бы приплюснутый номер в три окна на улицу - с неизбежной перегородкой. Тускло горит лампа, два-три мольберта с начатыми картинами, от них ползут тени по стенам, громоздятся к потолку... За перегородкой изредка тихо стонет больной. Час поздний. Заходят проведать больного приятели. Они по очереди дежурят у него. Как-то в такой поздний час зашел проведать Левитана молодой, только что кончивший курс врач, похожий на Антона Рубинштейна. Врач этот был Антон Павлович Чехов...