» Первая » Вторая » Третья » Четвер » Пятая » Шестая » Седьмая

Портрет Левитана

Творчество Левитана протекало в обстановке расцвета русской художественной культуры. Годы формирования Левитана — первая половина 1880-х — это время, когда создавались такие работы, как «Неутешное горе» (1884) Ивана Крамского, «Крестный ход в Курской губернии» (1880—1887) Ильи Репина, «Боярыня Морозова» (1881 — 1887) Василия Сурикова. Левитан развивался и творил как один из выдающихся передвижников младшего поколения, так называемых молодых передвижников. Он был современником Михаила Нестерова, Константина и Сергея Коровиных, Алексея Степанова, Василия Бак-шеева, Абрама Архипова. С некоторыми из них он учился в Московском училище живописи, с Ильей Остроуховым и Валентином Серовым дружил. Подобно Нестерову и Серову, Левитан в своем творчестве уже стоял на иной, новой ступени реализма. Вместе с тем он не порывал до конца своих дней с передвижниками, даже и тогда, когда стал участвовать в выставках объединения «Мир искусства». Произведения Левитана являются выводом из передвижнического пейзажа и предвещают новый пейзаж, подытоживают традицию Саврасова и начинают то, что впоследствии проявится в творчестве Игоря Грабаря и Константина Юона. Действительно, Левитан — художник переходной эпохи. Но его позднейшие работы, и в особенности «Озеро» («Озеро. Русь»), уже направлены в новую пейзажную живопись XX века.

Левитан не имел школы, как не имели крупных продолжателей все большие мастера — от Рафаэля и Рембрандта до Сурикова и Врубеля. Но зато, как и они, Левитан имел огромное общее, не обозначаемое узкими границами и конкретными чертами, значение для русской пейзажной живописи. Он оказал столь большое влияние на развитие пейзажа, что можно без преувеличения сказать: после Левитана пейзаж приобрел новый характер. Нельзя утверждать, что Левитан открыл красоту и поэтичность русской природы. До него это сделал Саврасов, который также имел предшественников. Но, развивая саврасовский лирический, национальный по характеру пейзаж, Левитан придал ему новое качество. Заслуги Саврасова «в области русского художества» Левитан видел в том, что Саврасов старался «отыскать в самом простом и обыкновенном те интимные, глубоко трогательные, часто печальные черты, которые так сильно чувствуются в нашем родном пейзаже и так неотразимо действуют на душу». В этой характеристике проявилось творческое кредо самого Левитана. Его пейзаж можно определить как «лирику и безграничную любовь к своей родной земле», которые так высоко ценил Левитан в искусстве своего первого учителя.

Левитан научил современников глубоко и поэтично чувствовать и воспринимать природу понимать ее созвучные человеку состояния. Стоит припомнить впечатление от лучших, значительнейших полотен Левитана, будь то изображение летнего пасмурного дня на Волге в картине «После дождя. Плёс» (1889), поражающее передачей не только почти физически ощущаемой сырости воздуха, но и самого настроения этого пейзажа, или щемящая душу, гнетущая тоска «Владимирки» (1892), или веселая тревожность весенней пробуждающейся к новой жизни природы «Марта» (1895), или мажорная звонкость «Золотой осени» (1895) и симфония скорби в картине «Над вечным покоем» (1894), или кантата ликующей радости в полотне «Озеро» («Озеро. Русь») (1899—1900).

«Пейзаж настроения», раскрытие «души русской природы», которые мы находим у Левитана, свойственны творчеству и таких его современников, как Сергей Светославский, Михаил Нестеров, Илья Остроухов. Но у Левитана эти поиски наиболее ярко выражены. Левитан чувствовал и мастерски умел передавать и то интимное в природе, что требует близкого, пристального рассматривания и переживания: как растет цветок или вьется тропинка в лесу, — и то большое, что требует некоей отстраненности, охвата широких пространств, при которых предметы становятся только деталями общей картины мира и душа должна иметь мужество и силу чувствовать дыхание «большой природы». А как бесконечно разнообразно умел Левитан трактовать в различных мотивах одну и ту же увлекавшую его тему. Стоит только вспомнить многообразие трактовок темы дороги, столь занимавшей Левитана. То это неумолимо идущая в глубину среди полей дорога в картине «Владимирка», то стремительно убегающее шоссе в полотне «Шоссе. Осень» (1897), то спокойно и властно влекущая вдаль перспектива обсаженного березами большака («Большая дорога. Осенний солнечный день», 1897). Или взять другой, не менее занимавший Левитана сюжет — озеро. То оно рисуется нам спокойным и тихим, с зеркальной гладью воды, в которой отражается берег («Лесное озеро. Заход солнца», 1890-е), то серым, с сердитыми волнами, гонимыми ветром («Хмурый день», 1895); то это необъятная гладь пространства озера ли, реки ли в картине «Над вечным покоем», то синий простор воды, над которой медленно плывут светлые, празднично-нарядные облака и словно разносится звон воскресных колоколов с виднеющихся вдали колоколен в полотне «Озеро» («Озеро. Русь») (1899-1900). Левитан обладал особым даром находить для своих работ мотивы. При этом его поэтическое чувство природы было глубоко содержательно, не только когда он брался за большие темы, за сложные сюжетные картины, но и в самых незатейливых пейзажах. Произведения Левитана кажутся простыми и по сюжету, и по художественному строю — но это простота высокого искусства и мастерства. Анализируя любое из значительных произведений художника, поражаешься, как естественно, ясно выражена внутренняя сложность содержания. Левитан особенно проявился как создатель больших синтетических образов и законченных композиций.

Еще в 1901 году Александр Бенуа справедливо заметил, что Левитан «выставлял только картины». Это в полной мере соответствовало высказываниям самого художника, который писал Сергею Дягилеву: «Дать на выставку недоговоренные картины — кроме того, что это и для выставки не клад, — составляет для меня страдание, тем более, что мотивы мне очень дороги и я доставил бы себе много тяжелых минут, если бы послал их».