» Первая » Вторая » Третья » Четвер » Пятая » Шестая » Седьмая

Портрет Левитана

Рисунки и акварели Левитана составляют органическую часть его творчества. В них так же, как и в картинах, выразились поэтическое восприятие природы художником, глубокое проникновение в ее жизнь, умение подметить тончайшие движения, изменение освещения. Часто беглая набросочность рисунка, фиксирующего натуру, делает его особенно выразительным. В движении карандаша как бы непосредственно запечатлевается живое, неповторимое переживание, очарованность художника созерцаемым пейзажем. Рисунки Левитана — это всегда рисунки живописца. Большинство из них являлись либо этюдными, либо эскизными набросками, которые в дальнейшем так или иначе использовались в картинах. А самостоятельные рисунки и акварели были схожи с его живописными работами.
Левитан не был таким рисовальщиком, таким «графиком», как, например, Иван Шишкин, хотя в основе его картин всегда лежит верный и крепкий рисунок. Им обусловливаются ясность и определенность форм природы и в таких картинах, где все находится в движении, кажется фиксацией мгновенного, как, например, в «Березовой роще» или «Свежем ветре». Прекрасное знание форм и владение рисунком позволяли Левитану в самых поздних работах сохранять реалистическую верность и точность изображения при сильном обобщении предметов и даже при известной стилизации. В рисунках Левитана раскрывается умение мастера не только компоновать картину, но и «композиционно» видеть саму натуру. Некоторые из рисунков очерчены как бы рамкой. Это значит, что, в отличие от чисто натурных, подсобных зарисовок, эти наброски показались Левитану «картинными».
Творческая эволюция Левитана, естественно, отражается и на его акварелях. Мы можем проследить, как, в соответствии с более углубленным пониманием природы, со все возраставшей целостностью и обобщенностью ее трактовки, видоизменялись манера, язык изобразительных средств художника: от ранних работ 1880-х годов с подробной передачей натуры к гораздо более уверенным и вместе с тем лаконичным зарисовкам 1890—1895 годов, сделанным во время первой поездки за границу и на Волгу, затем — к широкой, свободной, динамичной манере поздних вещей. Рисунок Левитана конца 1890-х годов не только не стал менее точным, но, напротив, в нем четко прослеживается умение автора одной линией очертить форму, наметить предмет. Художник достигает особой живописности не штриховкой или растушевкой, передающей тональные переходы, а умением сделать линию похожей на мазок кисти. Так рисунок позволяет нам увидеть нечто новое в знакомом творчестве художника.

Левитан был не только замечательным мастером, но и превосходным педагогом. Приняв в 1898 году предложение стать руководителем восстанавливаемого в Московском училище живописи, ваяния и зодчества пейзажного класса, он всего за полтора года сумел возродить этот класс. Он поставил преподавание в нем на столь прочную основу, что сменившему его Аполлинарию Васнецову оставалось только продолжить начатое дело. Левитан смог это осуществить потому что отнесся к новой для него сфере деятельности, к педагогике, с тем же увлечением, с той же мерой ответственности, какие он проявлял и в своем творчестве. А это не могло не дать результатов, не могло не увлечь впечатлительную молодежь. Он стремился обучать не только пейзажной живописи, но и основам живописи вообще, живописной культуре и мастерству. Более того, наряду с обучением он вел с учениками беседы об искусстве и литературе, рассказывал им об Александре Герцене, Виссарионе Белинском, Николае Чернышевском. Преподавание Левитана было новаторским и оригинальным, оно вносило нечто свежее в жизнь Училища. В этом Левитан был схож с педагогом Серовым. Зимой на занятиях в классах Левитан ввел пейзажные постановки, также он придавал большое значение писанию цветов. Весной практиковались работы на натуре, что явилось восстановлением традиций Саврасова. Главным в педагогике Левитана было, как и у Саврасова, воспитание в учениках любви к природе, умения ее воспринимать, видеть и понимать. Он учил молодежь быть самостоятельной, не подражать ничьей манере. «Не помните картин», — наказывал он. Это означало: подходите к природе непосредственно, умейте смотреть на нее своими глазами, видеть ее по-своему. Требуя неуклонно естественности и близости к природе, реалистически верной ее передачи, Левитан был далек от проповеди пассивного воспроизведения увиденного, учил делать из впечатлений, получаемых от природы, нужный для искусства отбор. Высоко ценя работу над этюдом с натуры, Левитан в педагогике, как и в своем творчестве, ни в коей мере не отрицал картины, не утверждал культа этюда. Ученикам он внушал, что этюд лишь средство, лишь путь к картине. Обладая замечательной зрительной памятью, он рекомендовал всячески ее развивать, ибо считал, что без зрительной памяти нельзя написать картину даже с этюда.
Пребывание Левитана в Московском училище живописи было, несомненно, ярким периодом в жизни этой художественной школы. Но еще большее значение для развития русской пейзажной живописи имело воздействие самих работ Левитана, его исканий и достижений. Оно не сводилось только к прямому повторению так называемых левитановских мотивов, а было интересно как раз принципиальным усвоением левитановских открытий. Насколько они были значительны, как велико было их влияние, можно понять из одного примера. Известно, что Левитан редко писал зиму и вообще снег, чаще изображая его остатки в весенних пейзажах. Но однажды он взялся за такой мотив. Речь идет о картине «Март», в которой все только дышит предчувствием весны и которая является изображением еще зимнего солнечного дня. Обратившись к этому новому для себя мотиву, Левитан создал пейзаж, ставший открытием в русской пейзажной живописи. Так цветно и живописно, с голубыми тенями, никто до него не писал снег, освещенный солнцем; никто так не изображал весеннее небо и деревья. После Левитана подобный мотив стал любимой темой русской пейзажной живописи, занявшей большое место в творчестве Игоря Грабаря, Константина Юона и других.
Исаак Левитан принадлежит к числу самых признанных и любимых русских художников. Около его картин вспоминаются слова Чехова из рассказа «Дом с мезонином»: «На миг на меня повеяло очарованием чего-то родного, очень знакомого, будто я уже видел эту самую панораму когда-то в детстве». Богатство высоких душевных переживаний, эстетические радости, получаемые при созерцании таких, казалось бы, знакомых картин природы, составляют основу популярности этого мастера, любви к нему.

Умение увидеть в современном непреходящее, в небольшом пейзаже отобразить страну и эпоху сказать о них так много и непосредственно-поэтически — это замечательное единство мысли, чувства и живописного видения составляет драгоценную сущность великого наследия Исаака Ильича Левитана".