|
Левитан в имении
Бабкино, 1898 год
|
|
Глава третья - К солнцу
Однажды Левитан провел целый день в лесу, ходил по болотам, мокрым дорогам, продрог и простудился.
Болезнь сразу приняла тяжелый характер. Простуда легла на уже изношенное сердце. И когда в начале мая Чехов навестил Левитана, его сильно встревожило состояние больного. Он вернулся в Ялту, но покоя не находил. Летит письмо в Москву, Книппер: «Как Левитан? Меня ужасно мучает неизвестность. Если что слышали, то напишите, пожалуйста».
А Левитан мечется в жару, сердце изнемогает под непосильным бременем. Сменяются врачи, делая все возможное, чтобы удержать едва тлеющую жизнь.
Приехала в Москву встревоженная Турчанинова. Она проводила возле него бессонные ночи, дралась за жизнь Левитана и не один день отвоевала у смерти своим самопожертвованием.
В тот же день, 20 мая, когда обеспокоенный Чехов спрашивал, как здоровье Левитана, Турчанинова написала ему письмо, напоенное предчувствием горя:
«Антон Павлович, с Вашего отъезда температура каждый день поднималась до 40, вчера 41, упадок полный. Мы совсем потеряли голову. Приглашен еще доктор, который бывает по вечерам, И.И.Трояновский - утром. Сегодня утром температура пала до 36,6. Вздохнули мы, но к вечеру опять поднимается. Что-то будет, ужас закрадывается в душу, но я не унываю. Не верю, что не выхожу. Не могу больше писать. Анна».
Тянутся долгие дни и ночи. Надежда мелькнет и снова исчезнет. В одно из мгновений, когда к больному вернулось сознание, он попросил брата сжечь все письма, написанные ему. Сознание вернулось и подсказало, что борьба подходит к концу.
Но когда отступал жар и бред переставал мучить, Левитан мечтал о том, как он теперь будет писать. Словно тяжесть страданий открыла ему новые пути в искусстве.
Иногда его поднимали с постели, и он сидел у окна. А в природе продолжало твориться что-то необычайное, словно она прощалась со своим певцом. В саду во второй раз этим летом зацвела сирень. Ее аромат врывался в открытые окна и напоминал Левитану о днях, когда он в живописном экстазе писал любимые цветы. Глядя на гроздья сирени, засматривающие в окно, Левитан говорил близким:
- Я много выстрадал, многое постиг и многому еще научился за время моей болезни.
Но надеждам не суждено было осуществиться. Сердце художника остановилось: утром 4 августа 1900 года Левитана не стало.
Серов, потрясенный смертью товарища, приехал на похороны Левитана из-за границы. Нестеров отстоял траурную вахту возле полотен Левитана на Международной выставке в Париже. Черный креп на рамах его картин рассказал ему о горе, постигшем Россию. Умер человек, написавший эти произведения, но отныне в веках живет великий русский пейзажист.
Дары земле
В мастерской осталось недописанным самое большое левитановское полотно. Он работал над ним самозабвенно. Этой яркой, ликующей по краскам картиной художник как бы прощался с жизнью.
В ней пылкая привязанность к отчизне, преклонение перед роскошью природы и осуждение нищеты человеческой жизни. В этом полотне - весь Левитан, итог его короткой, мучительной и яркой жизни.
Для себя он назвал картину «Русью», для всех подписал: «Озеро». Но мыслилась она именно как «Русь».
Когда вы подходите к этой картине в левитановском зале Русского музея, вас ошеломляет волшебство кисти художника. Он писал ее долго, но считал незаконченной. Мы не видим усилий мастера. Ему же она казалась замученной. Он мечтал подняться после болезни и все прописать заново.
Облака, словно пена, плывут по небу и таким же легким мерцающим отражением придают воде загадочный оттенок. Если Клода Моне называли «Рафаэлем воды», то Левитана можно было с полным основанием назвать «Рафаэлем неба».
Вы ощущаете почти зримо прозрачный осенний день, когда воздух упруг и чист. Вы видите, как быстрая тень чуть касается прибрежного холма.
Чехов и при жизни видел Левитана во весь рост. После смерти он сказал о нем:
- Это такой огромный, самобытный, оригинальный талант. Это что-то такое свежее и сильное, что должно было бы переворот сделать. Да, рано, рано умер Левитан!..
В Третьяковской галерее находится портрет Левитана, созданный вскоре после его смерти Серовым. Портретист сверял свою память с фотографиями, просил позировать Адольфа Левитана. И все-таки вновь остался недоволен этим портретом. Но современники считали, что Серов удивительно верно воссоздал общий характер облика Левитана.
В угольном рисунке великий портретист передал свое восхищение этим прекрасным художником и прекрасным человеком.
Все картины, рисунки, этюды, которые остались в мастерской, музеях, у любителей искусства, - это подарок человечеству.
Удивительно верно сказал об этом М.Горький:
«Ведь нет красоты в пустыне, красота - в душе араба. И в угрюмом пейзаже Финляндии нет красоты,- это финн ее вообразил и наделил ею суровую страну свою. Кто-то сказал: «Левитан открыл в русском пейзаже красоту, которой до него никто не видел». И никто не мог видеть, потому что красоты этой не было, и Левитан не «открыл» ее, а внес от себя, как свой человеческий дар Земле».
Люди великой любовью заплатили художнику за этот чудесный дар.
|
