На главную     
Биография
Шедевры
Картины
Рисунки
Этюды
Фото архив
Хронология
Его письма
Цитаты

Левитан и
Нестеров


Левитан и
Коровин


Левитан
и Чехов


Ал. Бенуа
и Левитан


Пастернак
о Левитане


В.Бакшеев
о Левитане


А.Головин
о Левитане


Федоров-
Давыдов
о Левитане


Тайна
Сказка
"Озеро"
Пастели
Музеи
Книжки
Гостевая
Ссылки

Крымов о
Левитане


Чуковский
о Левитане


Паустовский
о Левитане


Маковский
о Левитане


Островский
о Левитане


Волынский
о Левитане


В.Манин

Пророкова
о Левитане


Дружинкина
о Левитане


"Золотой
Плёс"


Евдокимов
о Левитане


Н.С.Шер
о Левитане


Захаренкова


   "Золотой Плес". Повесть Николая Смирнова об Исааке Левитане

   

 
1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 - 9 - 10 - 11 - 12 - 13 - 14 - 15 - 16 - 17 - 18 - 19 - 20 - 21 - 22 - 23 - 24 - 25 - 26 - 27 - 28 - 29 - 30 - 31 - 32 - 33 - 34 - 35 - 36 - 37 - 38 - 39 - 40 - 41 - 42
Золотой Плес Золотой Плес. 1889

 
Она лежала навзничь, вытянувшись во весь рост, закинув за голову руки, положив одна на другую маленькие литые ноги. Пламень костра, слабо достигая до нее, багрянцем играл в вороненых волосах, золотил кофейное лицо, знойным дыханием пробегал по ситцевому, в лентах, платью, плотно обтянувшему все ее крепкие формы. Около нее сидел парень-цыган, заботливо возился с дугой и, что-то рассказывая, изредка смеялся, с волчьей хищностью показывая зубы.
Художник достал из сумки альбом и карандаш, быстро сделал этюд, привычно оттеняя необходимые подробности, переставляя и перестраивая фигуры так, как требовало творческое воображение. Увлекшись работой, он не заметил, что из одной палатки вышел, сонно щурясь от света, молодой человек в венгерке и шароварах, напущенных на блестящие казачьи сапоги.
- А, господин художник! Весьма и весьма рад, что удалось наконец встретиться. Много слышал о вас от Иван Николаевича Вьюгина и от прочих горожан. Разрешите познакомиться!
Исаак Ильич с удивлением взглянул на этого странного человека, протянул руку:
- Очень рад!
Незнакомец несколько театрально поклонился, басовито и приветливо сказал:
- Иван Федорович Фомичев. Никаких должностей не занимаю, никаких коммерческих дел не воду. Люблю охоту и природу, дружу вот с этими сынами вольности, живу как нравится. Так сказать, праздношатающийся, довольный жизнью человек.
Он опытным глазом осмотрел Весту, прикинул на руке глухаря, почтительно наклонился к этюду.
- Вот это хорошо - и глухарь в тороках, и материальчик для картины в кармане. А картина, думаю, будет отличная: одна Марийка чего стоит!
Иван Федорович, подбоченясь, посмотрел на молодую цыганку, задорно окликнул ее.
- Чего тебе? - глухо отозвалась она, чуть изгибаясь и поворачивая лицо, пылавшее от костра.
- Спляши, душенька, утешь гостей.
- А что дашь? - засмеялась она, подбегая к костру.
- Свои люди - сочтемся.
Марийка, прищурясь, посмотрела на художника и вдруг с такой томительной прелестью повела плечами, с такой стройностью выпрямила и подтянула до какой-то струнной дрожи весь свой стаи, что у Исаака Ильича горько и нежно застучало сердце. Молодой цыган заиграл на гармони - Марийка, опустив ресницы и закусив губы, стала раскачиваться, бесшумно перебирать ногами, плавно кружиться вокруг костра, вся овиваясь пламенем. Потом, все учащая кружащийся бег, рассыпая по плечам и спине черно-багряные волосы, заскользила над самым огнем, слабо застонала и, заканчивая танец, изнеможенно замерла в вопле, в мольбе, в пронзительном крике... Вся пламенная, еще содрогаемая внутренней, стихающей, но не исчерпанной напряженностью и силой, она жадно прижималась к земле, ища свежести и прохлады.
- Хорошо! - сказал художник, странно возбужденный тревогой и страстностью цыганской пляски, которая здесь, в тишине вечернего леса, веяла подлинной таборной вольностью, стариной. Марийка улыбнулась, а Р1ван Федорович только взволнованно махнул рукой.
Он осмотрелся - закат блек, на небе разноцветным просом проступали звезды - и обратился к Исааку Ильичу:
- Пожалуй, время и к очагу. Нам по дороге: моя вилла почти против вашего дома. Нас разделяет только Волга.
Шли без дороги, овражками и березниками, долинами и пригорками, все время слыша доходивший с Волги пароходный плеск. Наконец увидели рассыпанные за рекой огни, смотреть на которые, как всегда в поздние часы, было и грустно и радостно: вековечная жажда человеческого тепла, приюта, древняя печаль заката, ушедшего и невозвратного дня!
- Очень просил бы заглянуть ко мне, - сказал Иван Федорович. - Ночь только еще наступает, а я человек холостой и всегда рад гостю. Окажите честь!
Исаак Ильич согласился.
Дом, небольшой, по удобный, насквозь пропах летней сушью, липовым цветом - запахами глухого леса, волжского раздолья, старого сада. Вспыхнули лампы, закипел самовар. В комнатах было скромно, опрятно, уютно: красные кресла, полированные столики, узорчатые шифоньерки. В кабинете над диваном, на расшитом ковре, висели ружья, патронташи, витой медный рог, чучела косача и вальдшнепа. Много грудилось по стенам волнующих охотничьих картин и фотографий. На столе и на полках лежали журналы и книги - среди них опять-таки много охотничьих, - ореховые шкатулки, янтарные мундштуки и трубки, резные и фарфоровые безделушки.
- Так вот и коротаю дни, - рассказывал, дымя «Жуковским» табаком, Иван Федорович, - ни о чем не жалею и ничего не ищу. Имею небольшой наследственный капитал - отец баржи водил по Волге - и довольствуюсь немногим: охотой, прогулками, чтением, изредка - поездками в Ярославль или Нижний. Образования большого не имею - городское училище, но читать люблю, читаю много и усердно. Городских купцов сторонюсь: ух и продувной народец! - поддерживаю отношения только с Вьюгиным, из местной интеллигенции дружу с учителем Альбицким.
Он показал Исааку Ильичу собак - черного сеттера и красную костромскую гончую, рослого и стройного Фингала.
- Этому выжлецу цены нет! - любовно говорил он, оглаживая гордую собачью голову.
- Хорошо бы как-нибудь послушать гончих... - сказал Исаак Ильич, с удовольствием отдыхавший в кресле.
- Знатную устроим охоту, но с одним условием, - ответил, хитро прищурив глаза, Иван Федорович.
- С каким же?
- Чтобы вы разрешили посмотреть ваши картины.
- Пожалуйста. Когда хотите.
Иван Федорович поблагодарил и с чувством сказал:
- Народ мы провинциальный, глухой, в тонкостях не разбираемся, но и нам - мне в частности - дорого и близко все, что называется искусством. Вы - художник, участник столичных выставок, вы, молодой человек, вся ваша будущность впереди, и - кто знает? - может быть, нам, провинциалам, придется гордиться и вашими картинами, и тем, что они написаны здесь, в Плесе, и тем, что мы сами знали вас.
Художник старался замять разговор, который, конечно, трогал и волновал его.
- Вот я - навсегда сохраню чувство благодарности к Плесу: никогда и нигде не работал так, как здесь.
В кабинет заглянула молодая, румяная девушка в деревенском сарафане, с бирюзовыми сережками в ушах.
- Чай кушать пожалуйте, - нараспев сказала она. Перешли в столовую, где у окон, раскрытых в ночь, на реку, стоял накрытый стол.
- Покорнейше прошу выпить, закусить маринованным грибком, малосольным огурчиком, разварной стерлядочкой, - просто, радушно угощал Иван Федорович, берясь за граненый холодный графин.


 следующая страница »

Извините меня за рекламу:

"Любовь к природе, требовательность к себе и исключительная зрительная память - таковы характерные черты Левитана, как художника. Левитан остался в моей памяти как художник, неразрывно связанный с русской национальной школой пейзажа, как художник, глубоко любящий родную природу, без устали ее изучающий и с большим мастерством воплощающий эту природу в своих работах." (Бакшеев В.Н.)



Исаак Левитан isaak-levitan.ru © 1860-2014. Все права защищены. Для писем: hi (а) isaak-levitan.ru
Републикация или использование материалов - только с однозначного разрешения www.isaak-levitan.ru


Rambler's Top100